Д.Байкалов, А.Синицын — «И это всё о нём»

В сборнике «Антология фантастики 2002, выпуск 3» опубликована статья Дмитрия Байкалова и Андрея Синицына «И это все о нем: Подлинная история Юрия Семецкого». По моей просьбе Дмитрий выслал текст, однако предупредил, что текст до корректуры и редактуры, поэтому немного отличается от того, что вышел на бумаге.

При написании этой статьи ни одного Семецкого не пострадало.

Писатели, как большие дети, очень любят поиграть. Одной из самых популярных литературных игр в нашей фантастике последних лет стало «убийство Семецкого». Попытаемся пролить немного света на этот загадочный ритуал.

«Пока ты не умер, ты жив.» Килгор Траут.

«Я не хочу никакой власти, — сказал я. — Я только хочу, чтобы… Семецкий не умер!» Сергей Лукьяненко.

Будущее.

Собрались мы как-то с целью написать статью о Килгоре Трауте, величайшем писателе-фантасте ХХ века. Траут, надо сказать, чтение не ординарное, сразу и не поймешь, что к чему. Как раз тот случай, когда просто необходим дополнительный мозговой стимулятор. Благо таковой нами был мудро припасен. Еще по весне, до того как стараниями неугомонного человечествоненавистника Александра Громова было затоплено пол-Европы (*сноска: См. А.Громов, «Крылья черепахи»; А.Синицын «Эффект синей папки», «Если», №11, 2001г. Кстати, в приватной беседе А.Громов «разоткровенничался»: «Все, о наводнениях больше не пишу, перехожу на нефтяные пожары».), мы съездили в Прагу, где на одной из узких, вымощенных тяжелым камнем улочек и приобрели указанный продукт. Поначалу освещенная лишь керосиновой лампой лавочка не произвела на нас должного впечатления. Однако, выслушав серьезные доводы добродушного продавца — здоровенного лысого детины с татуировкой на черепе KAFKA FOREVER и с окровавленным ножом в руках, которым он в процессе разговора отпиливал лапы орущей черной курице с красными глазами – мы быстро поняли, что литровый флакон с ярко-зеленой жидкостью, это именно то, что нам необходимо.

Только через несколько дней, окончательно придя в себя, мы выяснили, что за каких-то 500 чешских крон получили знаменитый семидесятиградусный эликсир La Fee Verte, в просторечии именуемый Absinthe. Одной из активных составляющих этого волшебного напитка является вытяжка из горькой полыни monoterpene или туйон, которая в состоянии помочь практически любому смертному разобраться в творчестве не только Килгора Траута, но даже Андрея Лазарчука.

Итак, сидим мы, стимулируем мозговую деятельность, делаем все по правилам, с применением специальной ложечки с сахаром и ледяной воды. Один из нас еще не Винсент, второй уже почти Эдгар. Гениальность Траута становится почти осязаемой. Но в кульминационный момент, вместо наметившегося прорыва в трансцендентность, перед нами, как и в прошлый раз появился некий третий (** сноска: См. Д.Байкалов, А.Синицын, «Истина где-то рядом», «Фантастика-2002», вып.1). Удивляться уже не было ни желания, ни возможности.

Между тем, некий третий, окинув нас горящим взглядом, передал нам прекрасно изданный том. На титуле значилось: «Евангелие от Андрея и Дмитрия. Описание страданий, изгойства и перевоплощения Великого Святого Юрия Семецкого, исполненное первоапостолами его». Удивляться были и желание, и возможность.

«Я прибыл из 2149 года по вашему варварскому летоисчислению с тем, чтобы направить вас к написанию труда сего. Наши умельцы сотворили по чертежам самого Кулибина паровой времяход и переместили меня сюда. Преклоняю колени пред первоапостолами».
Мы приняли условия игры: «Кто ты такой, что так запросто с апостолами разговариваешь?»

«Я адепт седьмого уровня Церкви Святого Семецкого Шестишестьседьмыхъецкий (6 6/7 –ецкий). Выше звания в нашей иерархии не существует. Мы бесконечно стремимся к священной семерке, не в силах ее достичь. Удалось это лишь одному из всех сущих в этом мире много лет назад, 31 мая 2002 года…»
«…по нашему варварскому летоисчислению».

«…и в Изначальный День по нашему. Именно тогда произошло Великое Перевоплощение и Семецкий-1 перешел в неизбывное состояние Семецкий-2».
Мы переглянулись: «С этого места поподробнее».

«С ранней юности Юра обладал даром преображения. В мирской жизни он был Семецким-1, а в другом своем обличии мог творить чудеса: перемещаться с места на место, сам того не замечая, силой слова превращать бандитов в агнцев, блудниц в праведниц. Ничего не понимая, те покидали злачные места, а Семецкий-2 лишь с грустью смотрел им в след. А над всем этим бестелесно витал Семецкий-0, оберегая и направляя обе ипостаси по неведомому пока им пути.

Способности Юрия не остались незамеченными. Вокруг него сплотилась группа приверженцев, провозгласивших его Гуру. Но, как давно известно, все в истории повторяется дважды. Зависть и злоба человеческая сделали свое дело, и Семецкий был отвергнут. Один из учеников даже избил его, в бессилии повторить чудо, сотворенное Семецким-2. Другие оскверняли чело его предательскими поцелуями, бросали одетым в бурные воды и всячески измывались по-иному. Третьи же зашли еще дальше: стали убивать его. Да-да, именно убивать. Но после каждого убийства Юрий оживал и на следующий день приветливо здоровался со своими убийцами. Тогда его стали убивать с особой жестокостью, записывать способ умерщвления на бумаге и меняться записями. Дошло даже до конкурса на лучшее убийство Семецкого, который наблюдал за всем этим непотребством как бы со стороны и лишь печально улыбался.

И случился ему голос, который предрек прекращение мучений в Изначальный День, и собрал всех Семецкий на Медвежьих озерах, и одарил всех — и убийц своих, и мучителей своих, и просто прохожих людей — одеждами с ликом своим. И пришел час, и пришла минута, и свершилось Великое Перевоплощение: и покаялись грешники, и сошла на землю великая благодать. Самые ретивые преследователи стали самыми преданными учениками. Так Андрей и Дмитрий, позволявшие себе в отношении его неблаговидное и словесно и действием», — адепт прервал свое повествование и пристально на нас посмотрел, — «поклялись в вечной преданности и за очень короткое время написали “Житие”, впоследствии переработанное в “Евангелие”. А издательство АСТ, ранее печатавшее те самые описания изуверств, творимых над Семецким, выпустило святой текст стомиллионным тиражом. И бесплатно раздало его людям. Так, практически в одночасье, возникла самая гармоничная за всю мировую историю держава, сочетающая в себе «имперский пафос» и «снисходительную иронию к варварам-иноверцам», «диктатуру мудрого закона» и непритворную уверенность в том, что «хорошие люди есть». А назвали ее в честь нашего великого вождя и духовного руководителя Юросью.

Совсем недавно мы отметили знаменательную дату – Три по семь на семь лет Великому Перевоплощению. В Юргороде (бывшем Владимире) прошли грандиозные торжества. Миллионы людей пришли к основанию самого высокого монумента в мире. Небольшого роста лысоватый человек сидит, опираясь руками на гранитную глыбу, и смотрит каждому в глаза заботливым взглядом. С непривычки можно впасть в ступор или упасть в обморок. Но самое удивительное, что у этого памятника любят запечатлевать друг друга посещающие Юрось западные варвары, до сих пор по недомыслию ведущие отсчет лет от рождества Христова, да еще и в десятичной системе счисления.

Одно лишь омрачает нашу жизнь. Семь семилетий назад Юрий Семецкий незаметно исчез. До сих пор нет единого мнения на этот счет. Одни считают, что состоялось Второе Перевоплощение, и Семецкий-2 стал Семецким-0, поскольку выполнил свою миссию на земле. Наша же Церковь придерживается мнения, что он “просто сделался, благодаря своей добродетели и мудрости, бессмертным” и путешествует по дорогам необъятной Юроси, чтобы заглянуть каждому ее жителю в глаза и тем самым освятить его жизненный путь. Поскольку население страны постоянно растет, то и странствовать Юрию предстоит вечно. Народ его так и называет — Вечный Странник.

Косвенными доказательствами бессмертия Семецкого служат появляющиеся время от времени у адептов высших кругов советы по благоустройству Юроси, воплощение которых приводит поистине к грандиозным результатам. А в прошлом семилетии вдруг появилась ниоткуда песня, которую до сих пор повсюду поют. И мелодия и слова ее западают прямо в душу:
Время остынет. В этом ли правда?
Вечность, возможно, обличие бога…
Вечность, возможно, излишне много…
Тысяча лет — это то, что надо.
(сноска: слова из песни Александры Сашневой (Фелiчiты) на стихи Юрия Семецкого.
Хотя надо признать, что все эти факты не противоречат и теории Второго Перевоплощения.

А теперь — о главном. Как-то я с молодым послушником прогуливался по Сиреневому саду и вдруг услышал странные звуки. Мы обернулись и увидели животное – у него была собачья голова, лисье тело и кошачьи лапы. Оно тонко поскуливало и смотрело на нас большими глазами, а из глаз текли слезы. Как адепт высшего уровня, я сразу распознал его. Это был песец. Моему волнению, казалось, не будет границ, сбылось одно из пророчеств Святого Юрия: «Песец подкрался незаметно». Появление этого зверя было предвестником эпохи «самых ужасных потрясений». Вскоре пушные зверьки стали встречаться все чаще и чаще. Началась паника. И напрасно мы ждали указания свыше. Тогда на совете адептов седьмого уровня постановили искать решение в Истоках. Спасибо Кулибину. Жаль, в Изначальный День его времяход меня доставить не смог: мощности не хватило. И так семь лет лучший лес на дрова изводили».

Наш новый знакомец, похоже, закончил свой монолог, взгляд его прояснился. Он посмотрел на нас и наш мозговой эликсир. Ярости его не было предела: «Как вы смеете в Юрьев пост вкушать что-либо, кроме речной форели и Кубанской водки». Тут уж не выдержали мы: «Знаете ли вы, адепт, что все вами изложенное не соответствует действительности, поскольку было совсем не так».

Прошлое.

«На самом деле, дорогой наш ушелец из будущего,» — начали мы свой рассказ, — «Юрий Михайлович Семецкий отнюдь не мифический персонаж и, упаси Боже, не земное проявление высшей сущности, а вполне реальное лицо. Просто звезды сложились так, что он стал одним из самых популярных переходящих персонажей в российской фантастике, почти как наш любимый Килгор Траут. Хотя начало этой истории и носит некий мистический оттенок. Впрочем, обо всем по порядку.

Ю. М. Семецкий впервые проявился в 1983 году, когда в МВТУ им. Баумана, где он учился, создавался клуб любителей фантастики “Три парсека”. Двумя годами позже в этот КЛФ пришли и ваши покорные слуги, где и познакомились с героем нашего повествования. Сам клуб был достаточно известен, из него вышло немало популярных деятелей фантастики, таких как, например, писатель и бард Алексей Свиридов (увы, его больше нет с нами). Многие бывшие члены КЛФ “Три парсека” сейчас не без успеха трудятся на издательской ниве. В фэндоме быстро перекроили название клуба в “Три поросенка”, а наиболее часто появлявшихся на конвентах представителей КЛФ Синицына-Байкалова-Семецкого сначала обзывали компанией Си-Би-Эс, потом “тремя поросятами”, а после очередного юбилея клуба (а двадцатилетие ожидается в апреле 2003 года) стали именовать попросту “свиньями” – поросята ведь растут. Теперь многим станет ясно, почему в “Танцах на снегу” Сергея Лукьяненко можно встретить Юрия Семецкого в такой вот ипостаси:
— Меня зовут Юрий, — сказал старик. – Юрий Семецкий-младший, всецело к вашим услугам… — Я его видел пару раз на Авалоне, — сообщил вдруг Стась. – Скотопромышленник, свиновод. Занесло же его сюда в недобрый час…

И первым “убийцей” Семецкого волею Судьбы стал упомянутый выше Лукьяненко. История сия загадочная и несколько комичная. Когда Лукьяненко писал роман “Осенние визиты”, он еще не был знаком с Юрием Семецким. Тем не менее, в одной из первых сцен романа наемный убийца расправляется с предпринимателем Эдуардом Петровичем Семенецким.

“ПМ” хлопнул два раза, вначале почти неслышно, потом с легким, невнятным звуком. Эдуард Петрович, все с тем же удивлением на лице, повалился на янтарно-желтый паркет.

Причем в качестве места действия этой сцены, Лукьяненко описал дом и лестничную клетку Д. Байкалова. Только квартира Семенецкого была соседней. Поэтому, настоящий Семецкий, когда наконец познакомился с Лукьяненко первым делом задал ему вопрос: «Зачем ты меня убил?»—и глядя в непонимающее лицо Сергея добавил, смягчившись – «Ну ладно, раз уже убил, то должен пообещать убивать меня в каждом следующем романе». Лукьяненко в ужасе пообещал. И с тех почти в каждом произведении Лукьяненко присутствует убиенный Семецкий. А в интернете много позже появилась частушка:
Книгу Сергей написал без прикрас.
Бедный Семецкий убит в третий раз.
Счастлив Сергей, всё как надо идёт
Завтра беднягу он снова убьёт.

Но до повального увлечения наших фантастов такими убийствами было еще далеко. Несколько позже «Осенних визитов» вышла в свет книга Владимира Васильева «Абордаж в киберспейсе или Сердца и моторы». Прототипами героев этой книги стали сотрудники издательства “ТП” которое было создано выходцами из КЛФ “Три парсека” (и мы, и Юрий Семецкий тоже в ней тогда работали), и занималось изданием фантастики, выпустив в том числе и книгу В.Васильева “Клинки” в специально под нее придуманной серии “Монстры фэндома”. В васильевских “Сердцах и моторах” персонаж Семецкого также погибает, и тоже от руки наемного убийцы:
— Вряд ли, — спокойно ответил Платонов и выстрелил… Человечек с печальным лицом выронил такое же, как у негра, ружье и сложился пополам, а потом упал набок.

Второе убийство заставило многих авторов задуматься – а что это Юрика (а знакомы с ним многие: такая уж странная структура – фэндом) все убивают и убивают. Тем более, что Лукьяненко, верный обещанию, старался вовсю. Он безусловно является чемпионом России по убийствам Семецкого. Второе (оно же первое умышленное) смертоубийство в исполнении Лукьяненко произошло в повести “Тени снов” Семецкого погубило слишком большое оружие. Инопланетные захватчики одним из первых убили чересчур заметного обороняющегося:
Семецкий глотнул, и завозился, пытаясь улечься на “Ультиматуме”, и прикрыть его собой. Получалось плохо, то боковые ручки торчали, то ствол высовывался. Семецкий ерзал, раскидывая руки, колотя приклад коленями, тихонько ругался.

Убийства от книги к книге становились все изощреннее. Если в “Фальшивых зеркалах” все ограничивается лишь небольшим диалогом
— Слышал, Семецкого убили? Три раза подряд? — Ну? — Так вот, он ожил, и догнал своих…

вВ“Холодных берегах” всего лишь присутствует Семецкий полк, в “Геноме” вспоминается о книготоргово-издательской деятельности Юрия Михайловича и его двухфазном образе жизни.

А вот книжный магазин, принадлежащий Юрию Ка-второму Семецкому, не просто развалился, но и погреб под собой хозяина.
а в “Дневном дозоре” нашему герою посвящена всего-навсего строчка

Девятилетний Юрик Семецкий, проживающий в Москве, через месяц после возвращения из “Артека” погиб от асфиксии, захлебнувшись в ванне.
то в самых свежих романах Сергея “Танцы на снегу” и “Спектр” убиению посвящена не одна страница. Видимо сказывается факт существования премии за самое лучшее убийство Семецкого. Впрочем об этих романах и премии чуть позже.

А тогда, во второй половине девяностых к еще не возникшему “заговору убивцев” первым присоединился Александр Громов. В его романе “Шаг влево, шаг вправо”

Покойный гражданин Емецкий Юрий Михайлович был захоронен на Кузьминском кладбище Москвы 31 мая 2002 года.

но через несколько лет оживает на полярном острове с полностью опустошенным сознанием. Вот откуда и взялась сия сакральная дата. Кстати московская фантастическая тусовка отпраздновала этот “день перевоплощения Семецкого” с размахом. На Медвежьих озерах. Правда, на Крестный ход, дорогой наш Визитер, это похоже на было.

И пошло-поехало. Кто-то (не будем показывать пальцем, но скорее всего это был сам Юрий Михайлович) распустил в фантастических кругах слух, что писатель не убивший в романе Семецкого не имеет никаких шансов пробиться в классики жанра. Писатели — они как дети суеверны и как дети любят новые игрушки. Потому схватились за новое развлечение с радостью. Если в книге имелся второстепенный персонаж, которого необходимо было убить, то ему давали фамилию Семецкий. Вот лишь немногие примеры. Олег Дивов даже в автобиографии, опубликованной на его персональном сайте, гордо признается:
Короче всех отечественных фантастов — в два слова — убил Юрия Семецкого забывает упомянуть, что вставил эти два слова спохватившись в самый последний момент, когда рукопись романа “Выбраковка” уже находилась в издательстве.

В романе Романа (хорошее сочетание) Злотникова “И пришел многоликий…” пролог посвящен подвигу некоего капитана второго ранга Семецкого, чей космический эсминец “Стремительный” мужественно противостоял превосходящим силам противника, пытавшегося взять эсминец на абордаж:
Капитан Семецкий повис на ограждении мостика командного уровня, но подниматься наверх, чтобы убедиться в его смерти, необходимости не было. В грудь капитана по самую рукоятку был вогнан ятаган. Впрочем, судя по тому, что рядом с креслом валялась разрубленная туша тролля, капитан сумел-таки нанести свой последний удар. Не дав доставшему его врагу хоть сколько-нибудь поторжествовать.

 книге Сергея Щеглова “Разводящий Апокалипсиса” Семецкий сгорает:

Прямо перед ним, с выпученными глазами, с искусанными в кровь губами, с раскрытым в немом крике ртом бился в агонии Юрий Семецкий. Тот самый весельчак из команды Крайчека, завсегдатай половины эльсанских кабаков, неунывающий искатель приключений, всегда выходивший сухим из воды.

Сжигает его и Владимир Васильев в романе “Смерть или слава”:

Нервно поигрывая бластом, я пробежался к куполу. И почти сразу увидел Семецкого. Семецкий лежал на спине, остекленело вытаращившись в небо. Грудь его была разворочена тремя бласт-импульсами. Крохотный “Сверчок”, маломощный бласт, валялся рядом с ладонью убитого. На ладони запечатлелся рифленый отпечаток чьего-то ботинка.

В повести Леонида Каганова “Коммутация”, единственным погибшим во время кристаллизации Мертвого моря оказывается естественно Семецкий. Юлий Буркин в романе “Звездный табор, серебряный клинок” убивает нашего героя не единожды: сначала гибнет Семецкий-человек, а потом завод, которым управлял спасенный в прошлый раз мозг Семецкого. Еще больше – 17 раз — гибнет Семецкий-террорист в романе Ант. Скаландиса “Причастные. Скрытая угроза.” – здесь наш популярный персонаж обладает свойством уходить в другое измерение за мгновенье до взрыва или выстрела, а потом неожиданно “оживать”. Александр Громов вернулся к убиению в романе “Тысяча и один день”. Семецкий тут сначала чуть не утонул в чане с черной икрой, но был спасен, однако позже его ждала совсем героическая смерть. Совсем оригинально попытался убить Юрия Михайловича Эдуард Геворкян. Если попробовать сложить вместе все прописные буквы первого абзаца повести “Возвращение мытаря” то получается фраза “СЕМЕЦКИЙ УБИТ”. (сноска: к слову подобный прием с прописными буквами Геворкян использовал отнюдь не первым. В эпилоге романа Лукьяненко “Геном” таким способом зашифровано целое послание к читателям) В романе Дмитрия Янковского “Флейта и ветер” могила инженера Семецкого стала единственной точкой реальности в нашем ирреальном мире.

И таких подобных примеров можно привести еще немало.

Впрочем писатели тем и отличаются от военных, что строем не ходят. Не все хотели становиться классиками, не все хотели играться в модную игрушку. Например, Святослав Логинов и супруги Дяченко сразу объявили, что ни за что не станут убивать в своих романах такого хорошего человека. И даже упоминать не станут. Некоторые авторы поступили еще гуманнее – упоминали, но не убивали. Так произошло в рассказе Далии Трускиновской “Вот это по-нашему!”, а герои “Слепого пятна” Андрея Плеханова очень даже хотели убить соответствующего персонажа, но…

Склад охранялся слабо, Хадди управился с двумя стражниками в считанные мгновения, бесшумно свернув им головы. К счастью для упоминавшегося выше шефа охраны Юрсемецшу, оный отсутствовал – наверное спал дома или отбыл в командировку, поэтому, как ни странно, обошлось без акта предательского убийства собутыльника.

Волна литературных убийств ширилась, фэндом реагировал на очередное появления Семецкого на страницах очередного бестселлера по-разному. Некоторые плевались, некоторые писали частушки вроде:
Дети в подвале во что-то играли
Взрослым про эту игру не сказали
Вот результат этих шалостей детских:
Зверски замучено восемь Семецких.

(Миш Наранек), некоторые предлагали на соответствующие книги вещать наклейку “Semetsky Inside”, фигура Семецкого возникла даже в фанфике приключений Фандорина. Молодые авторы, учуяв модное поветрие, также стали вставлять подобные эпизоды в свои гениальные творения. Нам известен реальный случай, когда редактор крупного издательства отверг рукопись начинающего фантаста с формулировкой: “Не дорос еще убивать Семецкого!”.

Наконец многим стало предельно ясно, что игра затянулась. Но остановиться было сложно. Подсознательное желание прекратить игру выплескивалось на страницы книг ситуациями с одновременным появлением “в кадре” Семецкого и породившего всю это вакханалию Лукьяненко. Олег Дивов в “Саботажнике”:
Причер шагнул к табличке — это оказалась памятная доска с надписью на трех языках. “17 мая 24…1 года, — прочел капеллан, — здесь при попытке спасти утопающего судового библиотекаря старшего матроса Семецкого трагически погиб водолаз Лукьяйнен”.
Сергей Зайцев, Борис Завгородний, “Рось квадратная, изначальная”:

Присмотревшись Благуша узнал в нем Сдельного Пахана — Лук Ян Ко, который, как самый богатый человек среди торгашей, вполне мог себе позволить роскошь вроде этой шубы. Ведь юрсемы, небольшие пушистые зверюшки размером с домашних кошар, когда-то водившиеся во всех доменах, ныне стали большой редкостью из-за своей удивительной доверчивости к человеку, в частности к охотнику.
Но дальше всех пошел Андрей Белянин – в романе “Сестренка из преисподней” благородный мэтр библиофил, неоднократно убиваемый Семецкий, начинает мстить своим обидчикам, получающим премии за лучшее убийство, и первым от его руки страдает… конечно же Лукьяненко:
Вдоль улицы, по направлению к книжной лавке, неторопливо шествовал толстый молодой мужчина с усиками, в модной одежке и с большим космическим бластером на пузе.

— Последний лауреат…— мстительно прошипел мэтр Семецкий, до хруста в пальцах сжимая стальной гарпун. — Он устроил взрыв и завалил меня книгами в моем же магазинчике. Смерть была долгой и мучительной… Так этот разжиревший моллюск прилюдно пообещал в следующий раз просто пристрелить меня из бластера. Вот с него-то я и начну… На фокареи мерзавца! В кандалы таки и в трюм! За борт под килем, морского ежа ему в глотку, кар-р-р-рамба!!!

И робкий книготорговец (или отчаянный капитан?) с ревом бросился на недавнего обидчика. Как я понимаю, этот убийца был не единственным, но первый чек к оплате предъявили именно ему. Бездарно отстреливаясь от рычащего “морского волка”, бедолага пытался удрать, а китобой Семецкий ловко бил его гарпуном по новым джинсам…

Про лауреата было упомянуто не зря. В 2000 году известная фэн-группа “Мертвяки” учредила ежегодную премию за лучшее литературное убийство Семецкого (кстати идея этой премии возникла у одного из нас, у кого – не скажем). Первым лауреатом этого симпатичного приза стал как раз Сергей Лукьяненко за роман “Геном”, вторым, в 2001 году, Александр Громов за “Тысячу и один день”, ну а в 2002 году премии вручались уже по четырем номинациям: Юлию Буркину за роман “Звездный табор, серебряный клинок”, Леониду Каганову за повесть “Коммутация”, Далии Трускиновской за рассказ “Вот это по-нашему!” (видимо, номинаторы усмотрели в принципиальном неубийстве Семецкого намек на дальнейшее зловещее развитие событий), Дмитрию Байкалову за статью “На последнем берегу”. Еще цитата из белянинской “Сестренки..”:

…местные умники объявили убийство бедного Семецкого национальной традицией! Они даже дают за это ежегодную премию! Ви себе представляете — премия тому, кто лучше убьет Семецкого… И шо ви скажете?!


То ли обидевшись на свои убийства Семецким, то ли из желания получить очередную премию, Лукьяненко в последних книгах убивал Семецкого крайне изощренно. В кульминации “Танцев на снегу” престарелый инсургент-скотоопромышленник направляет свое инвалидное кресло на главных злодеек –
Я успел увидеть искаженное ужасом лицо Аллы Нейдже, плюющийся огнем бластер в руке Снежинской. А потом кресло Семецкого врезалось в них пылающим болидом.
– но успевает умереть от старости еще до того как в него попадет заряд бластера, и он вместе с врагами рухнет вниз в растворитель для промывки топливных элементов звездолетов. Воистину героическая смерть.

Ну а романом “Спектр” Лукьяненко похоже вознамерился поставить жирную как клякса точку во всей этой затянувшейся истории. Вначале, не называя имя персонажа, он пользуется проверенным “шифром прописных букв”, чтобы проницательному читателю стало ясно, что это Семецкий (попробуйте, найдите!). Затем описывается схватка этого персонажа с четверкой “охотников за наградами”:
Один – средних лет, румяный, толстый, коротко стриженный, с щеточкой усов над губой. Другой – смуглый, вроде бы не старый, но с явной сединой в волосах. Третий – аккуратно выбрит, но с собранными на затылке в хвост длинными волосами. Четвертый – самый пожилой, высокий, чуть сутулый, с бородкой и баками.

Хоть немного знакомые с писателями-фантастами без труда узнают в этой четверке самого Лукьяненко, Васильева, Дивова и А. Громова. Наш герой блестяще расправляется с охотниками, однако его все-же убивает подоспевший пятый убийца, внешностью подозрительно напоминающий Ника Перумова. В конце книги выясняется, что таких вот Семецких во Вселенной несколько сотен – однажды произошел сбой в системе нуль-транспортировок, Юрик-один размножился и множество его двойников регулярно появляются из различных Врат на разных планетах. Однако само Мироздание ополчилось на многочисленных Юриков-два – ведь по его, Мироздания, законам может существовать лишь одна личность. Остальные должны так или иначе погибнуть… В результате в “Спектре” убийство Семецкого становиться изощренным полиубийством, порожденным буйной фантазией автора, по случайности ли, по велению свыше ли заварившего и до сих пор расхлебывающего всю эту кашу. Может быть тарелка наконец скоро опустеет?

Вот как, коллега (мы опять назвали его так!) оно было на самом деле!»

Настоящее.

Длительное время некий третий не мог проронить ни слова. На бритом под Семецкого черепе выступили крупные капли пота, руки дрожали. Наконец он смог выдавить: «Так вы не будете писать Евангелие?»
«Даже и в мыслях не было.»

Адепт седьмого уровня порылся в складках своей просторной хламиды и извлек что-то типа раструба. Судя по внешнему виду, к этому агрегату явно приложил руку Кулибин. Последовало разъяснение: «Это паровой уничтожитель. С его помощью я заставлю вас сделать все, что мне необходимо».

«Это вряд ли. Когда вас сюда отправляли, наверняка в спешке не успели познакомить с теорией перемещений во времени. Мы же на ней собаку съели. После нашего отказа писать всякую ересь, вашему миру осталось существовать лишь несколько мгновений. Как там у Семецкого: «Песец всему?»

«Не совсем…», — очертания нашего гостя стали стремительно таять. Вскоре на полу валялись лишь хламида и уничтожитель. Вещи оказались крепче их хозяина. Но и они продержались недолго. Петля времени замкнулась. Юроси пришел конец. Последней исчезла книга. Очень символично… В конце было слово.

Этой статьей авторы надеются поставить точку в непомерно затянувшейся литературной игре и выражают надежду, что в будущем ни одного Семецкого больше убито не будет. Уж очень не хочется писать Евангелие.