Олег Дивов — «Почему фантасты убивают Семецкого»

В апреле 2004-го Олег Дивов запостил в жж этот текст. В августе-сентябре 2009-го его журнал взломали и стёрли все записи оттуда. Несколько позже я спросил у Олега разрешение разместить ту статью здесь, но ответа не получил. Олег — известный пофигист, да учитывая, что отправленное в тенета-сети тут же становится достоянием общественности…

Исчерпывающий ответ на этот вопрос дали Байкалов и Синицын в статье «И это все о нём». Но вопрос по-прежнему иногда вскакивает, даже в ЖЖ. Забавно читать, как окололитературная дама, видевшая Семецкого один раз издали, пишет нечто вроде: «Ему цыганка нагадала дату смерти, и его убивали, чтобы не сбылось».

Сидели давеча в ЭКСМО, болтали с коллегой Бенедиктовым, и случайно обнаружилось: коллега, хоть с Семецким лично знаком, тоже истории вопроса не знает. Это уже слишком. Устроим небольшой ликбез? Та статья Бая-Сина была посвящена только Семецкому, хотя он не единственный «блуждающий персонаж» русской фантастики.

Попробую рассказать основное и самое интересное. Если где-то собьюсь, пусть старшие товарищи поправят.

Любая профессиональная группа порождает специфический фольклор, направленный отчасти на самовосхваление, отчасти на десакрализацию «внешних» мифов, которыми любой участник был так или иначе загружен до попадания внутрь группы. Наш фэндом очень любит игру на понижение. Отчасти это обусловлено тем, что формировали его веселые люди. Даже старшие наши товарищи, еще пребывая под пятой «молодогвардейцев», отрывались на всю катушку — это прекрасно описано у Брайдера в романе «Жизнь Кости Жмуркина». Они и сейчас не дураки отмочить что-нибудь. Ну, а тем, кому нет еще и сорока, сам Бог послал, как говорится. Это, кстати, ответ на давний вопрос, отчего фантасты так живописуют свои пьянки. В такую отвязанную модель поведения отлично вписываются литературные игры разной степени невинности и неуклюжести. Упомянуть в тексте приятеля или неприятеля считается нормальным. Вопрос лишь в том, что кто-то делает это изящно, а кто-то нет.

Повздорил однажды Василий Васильевич Головачев с неким Хелемским. В ЭКСМО, читая новый роман Вась Вася, увидели, что там получает в бубен моральный урод по фамилии Хелемский. Ну и ладушки. Но вот незадача — страниц через сто появился еще один Хелемский, тоже редкое чмо, и тоже огреб по сопатке! Вась Вася спросили, что бы это значило. «Перебор!» – сказал будущий Фантаст Года и второго Хелемского вычеркнул.

Когда у Вохи Васильева в «Охоте на дикие грузовики» появляется орк Вася-Секс, чудная кличка его не обясняется никак. Ощущение остается странное: автор будто захлопывает дверь у читателя перед носом. Мол ты книжку читай, а Вася – мой. Это, мягко говоря, совсем не похоже на ружья-«брайдеры» Вершинина, запросто обходящиеся без дешифровки смысла. Промежуточный вариант – четверо колоритных убийц, пришедших за ковбоем-без-имени в «Спектре» Лукьяненко. Кажется, что многовато деталей: ох, портреты убийц даны неспроста! Но динамика эпизода позволяет отмахнуться от четверки, главное, Семецкий (гусары, молчать!) ее перестрелял. Меня грохнул первым, зараза такая.

Да, реальный Вася-Секс заработал свое прозвище, торгуя эротической литературой.

Первое убийство Семецкого произошло случайно. Более того, убийством Семецкого его объявил сам Семецкий! В одной из своих ранних книг Лукьяненко прихлопнул мимоходом Эдуарда Семенецкого. Это вообще проблема: именование второстепенных персонажей. Я стараюсь, чтобы лишних имен в тексте просто не было. Но иногда надо. Так вот - каково же было изумление Сергея, когда к нему подошел некто и спросил: «Ты зачем меня убил?!». И пока Лукьяненко думал, как реагировать — милостиво разрешил: «Ладно, прощаю, но ты должен тогда пообещать, что будешь убивать меня во всех последующих книгах!». Лукьяненко пообещал.

Юрию Михайловичу Семецкому около сорока. Он ниже среднего роста, легкого телосложения, и производит впечатление очень молодого человека, несмотря даже на раннюю лысину. Носит короткую бородку. Рыжеватый. Предпочитает джинсовую одежду. У него замечательные голубые глаза. По профессии Юрик книготорговец. У Семецкого репутация хорошего специалиста и человека чести, поэтому его неоднократно приглашали на работу в серьезные книгоиздательские фирмы. Но ему вроде бы и так хорошо. Кажется, он сейчас единственный сотрудник издательства «ТП», упомянутого Васильевым в романе «Сердца и моторы», как «фирма «ТП»». Изначально «ТП» – бывший клуб любителей фантастики «Три парсека», в который входили coolwind, Байкалов с Синицыным, и еще ряд достойных лиц. Естественно, «Три парсека» были переименованы друзьями в «три поросенка», а когда поросята выросли, их стали называть просто — «свиньи». Поэтому в романе Лукьяненко «Танцы на снегу» профессия Семецкого — свиновод. (поправка от coolwind: он не “свинья”, просто сочувствующий — см. в комментах)

Вслед за Лукьяненко Семецкого начали колошматить все, кому не лень, соревнуясь, кто придумает для убийства самый изощренный способ. Лучший, по-моему, когда Юрика-персонажа завалило насмерть книжными полками. Кажется, сам Лукьяненко это и написал.

Честно говоря, мне эта вакханалия не нравилась, потому что, на мой сугубо личный взгляд, «блуждающий персонаж» не должен обрастать лишним мясом. Его задача - проскакивать на бэкграунде и исчезать. Он таким образом поддерживает дополнительную связность литературного направления. А книжному Семецкому сплошь и рядом придумывали развернутую биографию. Зачем? Я, например, горжусь тем, что уложился в два слова. «Умер Семецкий» («Выбраковка»). Собственно, ваш покорный слуга чисто механически воткнул фамилию «Семецкий» вместо ничего не говорящей и никому не нужной фамилии третьестепенного покойника – просто чтобы отметиться в акции. Но получилось концептуально. Именно так, как мне и хотелось.

Извращенное, зато пристальное внимание общественности к его персоне Юрику поначалу очень нравилось. Он даже требовал, чтобы ему вручали все книги с описаниями убийств. Но потом Семецкий загрустил и начал по пьяни рассказывать – ему цыганка нагадала точную дату смерти. И, типа, вы давайте, убивайте меня, бедного-несчастного, мне не жалко, потому что все равно скоро на тот свет... Скорее всего, ему какая-то сука действительно что-то нагадала. Но на самом деле Юрик тяжело переживал кризис среднего возраста. А недобрые пророчества накладываются на естественные депрессивные периоды в жизни так, что хоть натурально ложись и помирай. Есть примета – опубликованный некролог отводит смерть. И описанное убийство не сбывается. Но трудно предположить, что Семецкого спасали от бластеров, боевых лазеров, утопления в дерьме, падения со скалы в инвалидном кресле и т.п. Нет, его просто всячески мочили. И половина авторов о пророчестве не знала ничего. А еще четверть – плевать на него (пророчество) хотела. В конечном итоге все зависело от самого Юрика. Если он хотел себе устроить катарсис на почве сто-раз-убитости, он его вполне мог получить. И вывернуться из ситуации, в которую сам себя загнал, как змея из старой кожи, обновленным и живым.

В какой-то момент размах геноцида Семецких превзошел границы разумного. Прозвучала и стала широко известна фраза «Кто не убил Семецкого, тому классиком не бывать». Бай и Син вспоминают анекдотический, но реальный случай, когда в одном издательстве (подозреваю, АСТ) рукопись начинающего автора завернули со словами «Молод еще Семецкого убивать». Акция достигла такого размаха, что Семецкого обнаружили даже у Акунина. До сих пор не установлено, случайность ли это.

Думаю, реальному Семецкому эта литературная игра сослужила хорошую службу. В трудную для себя пору он оказался худо-бедно востребован. Главное было – на чем настаивали, и правильно делали, Бай и Син, - вовремя остановиться. Всем и сразу. Условие не было выполнено стопроцентно, но основная масса авторов, «отстрелявшись», успела прекратить этот балаган ко дню торжественных похорон и немедленного воскрешения Семецкого. Я на церемонию не попал. Говорят, все прошло очень весело. Семецкий, реинкарнировавшись, заметно воспрял духом и посвежел лицом. Одна проблема – в 2004 году он был неоднократно пойман за приставанием к авторам с вопросом: «А чего вы меня убивать перестали? Я соскучился...».

Хрен ему, а не убийство. И вообще, я свое отношение к роли блуждающего персонажа высказал, когда в 1998 году мы обмывали роман Александра Громова «Ватерлиния», где впервые был засвечен «мичман Харитонов».

Евгений Викторович Харитонов называет себя «историком фантастики». Издал по этой тематике несколько книг, увенчан множеством наград. Филолог, библиограф, ранее сотрудник журнала «Библиография», последние несколько лет работает в «Если». За совместную с zhuckoff книжку о кинофантастике «На экране — Чудо» получил приз на прошлом Росконе. Симпатяга, талант, раздолбай, поэт, музыкант. Кучеряв, высок, могуч, хотя сейчас несколько перекормлен. Ему 34.

Почему Харитонов «мичман»? До 2000 года конвенты «Интерпресскон» проходили в санатории Министерства обороны. И там рядом с беснующимися фантастами отдыхали нормальные военнослужащие. Однажды Харитоша познакомился с симпатичной прапорщицей. Отвел ее к себе в номер и побежал за водкой. И по пути всем рассказывал, с какой симпатичной прапорщицей познакомился. Ну просто всем. Очень хвастался. Утром в коридоре Харитонова остановил некто (я забыл, кто) и спросил: Женя, какой ужас, неужели такое может быть?! – Что случилось? – удивился Харитонов. – Да как же, вот я слышал, будто тебя вчера какой-то мичман снял!!! (поправка от zhuckoff: не так все было! см. в комментах ниже)

В грустный и серьезный роман Громова «Ватерлиния», действие которого происходит на водной планете Капля, Харитонов вписался как надо. У них там была адмиральша-нимфоманка, и когда главный герой отказывался ее ублажать, она требовала, чтобы к ней прислали мичмана Харитонова. Каковой сразу понимал, зачем его зовут, и покидал кубрик с очень недовольным видом.

Еще там мимоходом упоминался водолаз Лукьяйнен.

Лукьяйнен, — тьфу, Лукьяненко, — мичмана Харитонова вставил в роман «Геном», где упоминалось его ритуальное бракосочетание с какой-то негуманоидной дрянью. Это было в русле заявленной Громовым концепции: с мичманом должны были происходить идиотские события сексуального характера. Поддерживая Громова в общем и целом, я возражал, что такой ход неизбежно приведет к формированию разночитаемых биографий персонажа. И оригинальный Харитонов превратится в Семецкого-бис, станет из образа-связи образом-бессвязицей.

Тем временем именно Евгений Харитонов гениально «закрыл» тему Семецкого в русской фантастике. Детская спейсопера от Харитонова еще не дописана, но мне он пересказал один момент. Там в школе космопроходчиков абитуриенты благоговейно замирают перед портретом легендарного неистребимого космонавта Семецкого, сто раз погибавшего и вечно живого. На портрете - белокурая бестия с косой саженью в плечах. И тут к абитуре подваливает некто щупленький, лысенький, с кружечкой чая. Это Семецкий и есть, он ушел на покой и теперь здесь ночной сторож. Происходит диалог, в конце которого Семецкий, раздраженный тем, что его не признают, восклицает: «Вас столько раз убить, вы бы тоже сами на себя не похожи стали!»

Самому Харитонову бродить по книжным страницам было не привыкать. Он там впервые оказался в образе полковника Эжёна-Виктора Харитонидиса из романа Льва Вершинина «Сельва не любит чужих». Полковник Харитонидис, истеричная пьянь, классический «человек не на своем месте», временами грустно смотрел на фотографию себя молодого, пускал скупую мужскую слезу и бормотал: «А ведь мог бы стать неплохим филологом…».

Мой роман «Саботажник» задумывался как пародия на милитаристские спейсоперы («Ватерлинию» Громова в том числе), цитат и заимствований предполагалось немерено, и без мичмана Харитонова обойтись было просто невозможно. Прототипу я обещал, что он будет комиковать по всей книге, но не как персонаж, а как аллегорический образ. Харитонов пожаловался, что ему это всё надоело, и он согласится безобразничать, даже аллегорически, только в компании прапорщика Тырина. Я подошел к Мише Тырину (дело было в знаменитом магазине «Стожары», еще до дефолта), и спросил – он не против? «А можно я не буду прапорщиком?» - агрессивно поинтересовался Тырин, носивший в то время погоны капитана милиции. Пришлось провести разъяснительную работу, но безрезультатно: Тырин считал, что прапором быть западло. Я все-таки выписал прапорщика Тырина, однако персонаж так интенсивно шпарил цитатами из реального Мишки, что пришлось его от греха подальше перекрестить в Воровского. Тырину он понравился.

Я думал, что пошучу разок не по-детски, раскидав по всему «Саботажнику» кучу внутритусовочных сигналов — например, утоплю водолаза Лукьяйнена при попытке спасти утопающего судового библиотекаря Семецкого, — и навегда завяжу с этим. Ан нет. Когда месяц назад понадобилось вставить чью-то фамилию в цитируемую по тексту нового романа газетную рекламу «Ремонтирую инопланетную технику»… Сами можете догадаться, что произошло.

Реклама, между прочим, реальная, из раздела частных объявлений одной областной газетки, почему и понадобилось заменить там фамилию. Я вообще ничего не выдумываю, в отличие от некоторых. Что вижу, о том и пою. Вот мы с группой товарищей учинили два года назад Фэн-клуб полковника Попова, какового полковника теперь иногда мимоходом в текстах упоминаем, как эксперта по огневой, так наш Попов, извините, настоящий полковник!

Не фантаст я, ой, не фантаст.

И напоследок, из всех комментариев самым интересным оказался от zhuckoff:

Олег не фантаст, но писатель редкого таланта. Поэтому все он выдумал. Не так все было у Харитонова с мичманом. Я же — литератор таланта поскромнее. Поэтому свидетельствую чистую правду!
Действительно, на одном из «Интерепрессконов» Женя познакомился с девушкой в звании прапорщика. К тому же буряткой по национальности. Кровь с топленым молоком, скулы на ширине плеч, во время медленного танца сбивается на строевой шаг. Последнее я почему знаю — я с ней тоже танцевал… Однако по порядку: познакомился Женя с прапорщицей и привел ее в номер. А жили мы с ним вместе. Кстати, еще кто-то был третий. Может быть, Николай Романецкий, а может быть Саша Николаенко. Только этот третий спал наглушняк, а я проснулся, открыл Жене дверь, сам снова лег. Девушка, похоже, от Женьки хотела близости, но он оказался выше этого — заснул сразу. А я нет — ну чутко я сплю, что тут поделать, наверное выпил в тот вечер мало. Поэтому — лежу, одним глазом поглядываю, когда они там угомонятся, чтобы уже можно был спать спокойно. А они все никак. Прапорщица спрашивает: «Женя, ты спишь?» А он сонно-сонно так: «Нет, не сплю!» Прапорщица: «А почему он на меня одним глазом смотрит?» Это она про меня. А Женька уже снова спит — не отвечает… На следующий день она ко мне подходит и говорит: «Ты мне понравился больше Жени, потому что в человеке самое важное — глаза. Пошли танцевать». Ну, я поначалу поддался соблазну (почему знаю про строевой шаг), а потом смылся, переведя стрелки снова на Женьку. В эту ночь он в номер не пришел… Действительно, все говорили, что Харитонов снял прапорщика.

А на следующий год Харитонов уже жил в одном номере не со мной, а с Мишей Тыриным. И прапощиков тогда не было. Были мичманы. Тоже девушки. Харитонов как вокруг них ни крутился, так ни с кем не задружился. Зато Тырин уединился с одной в их общем с Харитоновым номере и не открывал дверь в течение суток. Харитонов все это время бегал по пансионату высунув язык и рассказывал, какие гады Тырин и мичманша. Потом Тырин вышел — бледный, ноги заплетаются. Так что Женька даже обрадовался, что не был на его месте. А вечером были танцы. Танцевали две девушки крупной комплекции. Они пришли знакомиться с военными, а тут — фи! — фантасты. Никто с ними не танцует. Так что танцевали они вдвоем, но с какой-то особенной страстью и ожесточением. А тут мы с Женькой — как обычно пьяные. И что-то мы поругались, уже не помню на какую тему — в общем я обиделся. И — каюсь!!! — из шкодных побуждений я взял да и подтолкнул Женьку к этим дамам. А они как начали «им танцевать». Именно так он потом и сказал: «Они мною танцевали». Одна его покрутит, потискает — другой перекинет. Та тоже помнет, поваляет — и бортует свое подруге. Они в раж вошли — давай его гонять от одногой стены к другой. А у него ужас в глазах! Он-то пьяненький, ничего не понимает, ему страшно стало. Мне тоже за него и за содеянное мной страшно стало — пошел я его спасать. В общем, вырвал я его из лап страсти. А у него уже чуть ли не истерика начинается, он мне потом рассказывал: «Я ничего не понимаю, думаю это мне в наказание за что-то. Я думаю, пусть лучше приз “Интерпресскон” забирают, но меня отпустят!» Кстати, в том году мы с Женькой по ризу получили: он в номинации «Критика», я — за произведении сверхкороткого размера…

Ну, а присутствовавшие при всем при этом другие фантасты решили, что эти страшные женщины снова мичманши. Потом вообще решили, что мичманши — это злой рок Жени Харитонова. Вот так к нему и прилипло — Мичман Харитонов.
Вот как все было на самом деле!

Кстати, еще одна ошибочка есть в тексте Олега: Coolwind никакого отношений к клубу «Три парсека» никогда не имел. Он сначала пришел в редакцию «КО», стал заниматься фантастикой, а потом уже начал ездить на конвенты и сошелся с фэндомом.

Серия «S.T.A.L.K.E.R.»

Серия «S.T.A.L.K.E.R.», а также игра, по которой эта серия пишется, имеет непосредственное отношение к Семецкому.

Юра — один из нескольких легендарных сталкеров чернобыльской «Зоны», получивший от Монолита бессмертие. И каждый день его убивают, и каждый день он возрождается. Сообщения о смерти Семецкого приходят в общую сеть неизвестными путями, и получить такое сообщение в опасный момент считается хорошей приметой.

В частности, Семецкий пострадал в дилогии «Зона поражения» — «Линия Огня» Василия Орехова. В книге Калугина — «Дом на болоте». Да и в других, наверняка, книгах серии.

И поскольку я читал только три книги серии (кажется), то не стесняйтесь присылать цитаты из прочих всяких :)

Добавление от 28 августа 2009.

В комментариях подсказывают:

Похоже, что новым претендентом на премию «За самое нелепое убийство Семецкого» станет Сергей Палий серия S.T.A.L.K.E.R. роман «Бумеранг»

«Юрий Михайлович Семецкий. Лидер неофициальной группировки “Ренегаты”. Смерть. 18.33 по местному времени. Болото. Южный Мост. Убит ренегатом по прозвищу Пилюлькин выхлопом из РПГ-18».

Бедный Юрик…

Оказывается, Пилюлькин всё ещё убивает Михалыча.

Подсказку любезно предоставила Мила Демина.

Добавление от 5 июня 2012.

Если почитать сталкер-форумы, можно найти занятные вещи.

Вариант первый — Семецкий — выдуманный персонаж. Его создал некто Юрий Михайлович, создатель сталкерской сети. Т.е. используется только от скуки ну и как дополнительная примета сталкерам. («Пустые земли») Варинт втрой, более распространённый вариант — призрак Зоны. Т.е. он вместе с Шуховым Доктором дошёл до монолита и получил бессмертие, но взамен ему приходится умирать каждый день разными смертями. В какой-то книге было рассуждение о том, бессмертия ли хотел Семецкий или славы.

Ну по одной из версий излом-Журналист («Мечта на поражение») лазил с Семецким к монолиту, по другой Болотный Доктор разговаривал с ним («Дом на Болоте») когда Семецкий в одиночку к монолиту шел. Химик с Пригоршней («Выбор оружия»), кажется, видели его до смерти. и .т.д. (вариантов тьма). Семецкого видели часто и многие, а Черного сталкера реже. Я склоняюсь к версии, что это игры монолита с мертвым Семецким.

Или, например:

Сталкер Семецкий по Свалке гулял,
«Ржавые волосы» он собирал.
Больно по черепу трахнул кирпич —
Метко бросает Сидорович.
Силён наш торговец, мощно кидает —
С Кордона до Свалки кирпич долетает…
Мстить не люблю. Как не жаль старика —
Кину в ответ, и прибью дурака.

Творчество фэндома Гарри Поттера

Самого знаменитого мертвеца занесло не куда-нибудь, а в Хогвартс. Ну... Почти.

Артур Уизли устало отложил в сторону Ежедневный Пророк. Молли выжидательно уставилась на него:
- Ну, что там? - спросила она.
- Опять Семецкий умер.
*
- Давай я попробую, - нетерпеливо бросил Гарри, как вдруг Рон наконец смог настроить приёмник.
- Среди погибших: Джон Смит, Юрий Семецкий...
Народное творчество. Зарисовка.

Юрий Стукалкин — «Звёздный штурмовик Ил-XXII»

Четверо уже погибли, оставался всего один — молодой, но уже лысеющий парень. Он встал в полный рост и с бедра расстреливал напирающих врагов. Из ушей его текла кровь, он был контужен, но продолжал сдерживать напор тварей. — Юрка Семецкий! — воскликнул один из бойцов, но, наткнувшись на суровый взгляд Дронова, осекся и замолчал. Внизу под нами разыгрывалась настоящая трагедия, а мы никак не могли повлиять на развитие событий. Когда боезапас у парня закончился, он отбросил автомат в сторону и выхватил длинный широкий нож. Несколько тварей кинулись вперед. Семецкий перерезал двум из них глотки, но в следующий момент его самого разодрали на куски.

Сергей Слюсаренко — «Константа связи»

В книге «Константа связи» (КС-2) Семецкий впервые выступает как главный герой книги, при этом его имя напрямую не называется. Изображен как эпический сталкер, герой и разгильдяй. Смерть его в этой книге вошла в анналы как самая героическая и романтическая. Кроме того КС-2 является первым и самым тиражным изданием стихов тов.Семецкого (реального).

Василий Щепетнев — «Хроники Навь-Города»

Дежурный по казарме выпучил глаза, выпятил грудь и срывающимся голосом доложил, что вот-де кадет третьего года Сай-Бек имеет честь приветствовать, — далее шло что-то совсем невразумительное. Фомин в который раз подумал, что неплохо бы пригласить молодого честолюбивого драматурга, пусть сочинит новый этикет, продумав его до мелочей, слогом простым и возвышенным одновременно. Но — традиция, но — уважение к первому сочинителю, покойному ныне рыцарю Сем-Ецкому, который умудрился за три недели сочинить тот этикет, что и по сей день со скрипом, но работает. Собственно, рыцарь и пал жертвою этикета, вызвав на дуэль заезжего авантюриста, не сумевшего выговорить формулу приветствия флага Крепости Кор. Заезжий рыцарь, не будь дурак, выбрал оружием смертный пой, в коем был мастером непревзойденным, и на третьем литре, когда соперники уже готовы были к примирению, Сем-Ецкий из куража потребовал по стопочке царской водочки, имея в виду, верно, императорскую, настоянную на роге белого риноцеруса. Первым, как и положено, пил заказчик…

Цитату прислал Денис Манаков.

лег Силин — Баллада о байкере

Если судить строго, то в книге не убит и даже не упомянут ни один Семецкий, но по граничным условиям… в книге бродит призрак Семецкого. Дальше пара слов об истории написания.

А всё дело в том, что эта книга родилась из пары рассказов о байкерах на конкурсы «Фантрегаты». И в первом — одноимённом — Семецкий пострадал.

Почти перед самыми воротами украинского КПП окно одного из джипов чуть-чуть опустилось и тут же завилял по дороге второй наш грузовик. Бандиты развернулись и помчались в другую сторону. Мы затормозили. Из ворот выбежали пограничники. Такахара и Вася вылезли из своего грузовика и подбежали ко второй машины. Откуда Ингвар бережно вытаскивал окровавленного Юрика.
Пограничники связались с российскими коллегами, но было уже поздно — джипы прошли пост без задержек. Да оно и понятно было — наверняка на той стороне существует «взаимовыгодное» сотрудничество. Хотя не стоит обольщаться, на этой стороне наверняка есть такое же.

Юрик был в сознании, но быстро терял кровь. Вероятно, выстрел сделали из маломощной гауссовки. Водителя сам импульс практически не задел, но осколки от выбитого бокового стекла буквально исполосовали всю левую сторону бедняги.
После того, как «скорая» увезла Юрика и прошли все положенные проверки (история с запертыми дверьми повторилась вновь) я подошел к Такахаре.

Увы, дальнейшая судьба байкера шофёра Юрика не известна. И о чём говорит тот факт, что в книге он уже не появляется — предоставляю судить вам самим.

P.s. Ещё в книге встречаются посетители форума Васильева, родом откуда этот проект.

Михаил Успенский — «Остальное — судьба»

Выделять в деле убийства Семецкого какую-то из книг сталкерского проекта — всё равно что выделять отдельного муравья в муравейнике. Тем не менее, Михаил Успенский отличился и отличился минимум дважды.

Во-первых, Г. Л. Олди утверждают, что на весь сталкерский проект это единственная книга, смеющая называться литературой. Хоть я почти не читал «сталкера», но этот отзыв оставить без внимания не мог.

А во-вторых, Успенский умудрился убить Семецкого аж в трёх ипостасях! И не просто убить!

Даже тотализатор в Зоне появился! Всегда можно было помазать — где, когда и при каких обстоятельствах погибнет Семецкий, ибо данная тема была воистину неисчерпаемой. Это называлось «Семецкого страховать», и перешло в фольклор: «Что ты мне тут Семецкого страхуешь!», «Не страхуй Семецкого» и т. п.
— К Монолиту ему надо, — отвечает Большой как-то смущённо. И глаза свои восточные отводит.
И тут я заржал.
Потому что к Монолиту ходить — что Семецкого страховать.

Ну где ещё сталкера Семецкого страхуют? Где устраивают тотализатор на его смерть?

А вот дальше начинается «Inseption». В книге снимают фильм.

И вот уже выходят на экраны новые фильмы стиля «зоун муви» — «Рейд будет опасным», «За контейнер артефактов», «Сокровища Агропрома», «Кот и Дрозд спешат на помощь», «Роковой Выброс», «Однажды в Зоне», «Дважды в Зоне», «Дважды в Зоне-2», «Завжды в Зоне»…
Не забыли и литературную классику, экранизировав перебежчика Гоголя. В фильме «Страшная месть Казака» хорошего сталкера Казака с ребёнком плохой сталкер Кацап бросил на верную смерть в логове кровососов, но они мутировали в таких крутых зомбаков, что всей Зоне туго пришлось. За каким бесом Казак потащил в Зону младенца, никто не задумывался. Наверное, детские ясли были на карантине…
Запустили практически бесконечный жестокий телесериал «Гибель Юрка Семенчука» — Сами Знаете про Кого. В каждой серии сильно украинизированного героя играл другой актёр.
Но и это ещё не предел. Семецкому устанавливают, а потом взрывают памятник.

Другой достопримечательностью бара «Хардчо» была статуя Семецкого перед входом — так некогда гипсовый или бронзовый Ильич охранял райкомы и обкомы покойной КПСС. Толстосумы Предзонья дивились расточительности Большого, потому что выписал он московского скульптора, хотя и на месте хватало умельцев — тот же Мастдай. Но статую босс заказал не простую. Уж не из гипса, не из мрамора — а вообще из ничего.
Пьедестал был настоящим, гранитным, а вот сама статуя — голографическим изображением.
Смотреть на это диво лучше было вечером, без лишнего света.
Легендарный сталкер, как живой, в домашнем халате и в тапочках покоился в совершенно мещанском кресле и держал на коленях кошку.
Иногда изображение исчезало, чтобы так же внезапно возникнуть ровно через две с половиной минуты. Таким образом художник хотел подчеркнуть дуалистическую природу Семецкого: вот он есть, а вот его уже нет.
А кошка на коленях служила намёком для самых неграмотных, потому что всякому неучу понятно, что это — знаменитая кошка Шрёдингера, которая то ли живая, а то ли наоборот. Фифти-фифти.
И никакой это был не аттракцион, а напоминание всем сталкерам о том, сколько разнообразнейших смертей поджидает их во время вылазок…
Снаружи уже стало темнеть.
Возле монумента Семецкого стоял бледный худой человек в восточной одежде — в полосатом халате и плоской шапке-афганке. Борода у бледного была как у бармена Арчибальда, только длиннее.
Незнакомец внимательно осмотрел пустой каменный цоколь (голограмма как раз ушла в паузу), потрогал бронзовые буквы на граните, прищурился, пытаясь прочитать…
Тут прозвучал праздничный аккорд — и возникли на пьедестале вечно живые Семецкий с кошкой!
Незнакомец отскочил на шаг и жалобно воскликнул:
— Шайтан, шайтан!
— А, это из «Свободы», — сказал сталкер по прозвищу Умная Маша. — Есть там у них такой электронщик — Шайтан. Только у него морда другая, без бороды…
Лицо незнакомца исказилось, он распахнул полы халата, и все собравшиеся в баре «Хардчо» с ужасом увидели, что тощее тело его обвешано трубочками да коробочками…
— Аллах акбар! — завизжал худой и зажмурился.
Страшный удар потряс здание, погасли дисплеи, сталкеры запоздало попадали на пол, причём Серёга Воркута бережно накрыл телом гитару…
Так в Зоне появился и тут же сгинул первый шахид.
— И Семецкого жалко, — сказал Матадор. — От террористов он ещё не погибал…
— Большой восстановит, - уверенно сказал Киндер.
Но даже на этой ноте автор не успокоился. Хотя, может, просто эхо играет ))

Они вытащили воришку на крыльцо. Было уже совсем темно - единственный фонарь торчал у барака, да светился огонёк на станции.
Последнее, что они услышали, был голос капитана:
— Андроповна! Наливай — ты здесь хозяйка!
Неужели Семецкий не один такой в этом мире?
Но возвращаться в барак для проверки что-то не хотелось…

Васильев, Лукьяненко — «Дневной дозор»

Второй роман цикла «Дозоры» — «Дневной Дозор» — был написан двумя матерыми «убийцами» Юрия Семецкого. Это Сергей Лукьяненко и Владимир (Воха) Васильев. Можно было только подумать чего они вместе натворят… Однако, все обошлось. Если не считать долгой и мучительной смерти девятилетнего мальчика. Итак, мысленно перенесемся в зал суда, где рассматривается дело светлого мага Игоря Теплова:
* * *
В результате массового забора Силы у детей, отдыхающих в «Артеке», семеро из них в течении трех месяцев страдали от ночных страхов! Зафиксировано два случая стойкого энуреза! Девятилетний Юрик Семецкий, проживающий в Москве, через месяц после возвращения из «Артека» погиб от асфиксии, захлебнувшись в ванне.
* * *
Тут невольно вспоминается монолог Семецкого Юрика-1 из «Спектра», в котором фигурируют семеро утопленников, причём один утонул в собственной ванне. Я до сих пор содрогаюсь представляя себе захлебывающегося лысого пацаненка в ермолке.

Сергей Мусаниф — «Древнее китайское проклятие»

В принципе, Мусанифа я читал, но тогда, когда о блуждающем персонаже и слыхом не слыхивал. Поэтому только сейчас по любезной наводке Владимира узнал о «Древнем китайском проклятии».

Юрий Семецкий, семидесятого года рождения. Ага, угу… Смерть наступила тогда-то в результате многочисленных проникающих ранений… предположительно из автомата Калашникова… труп поступил такого-то числа… Обычная бюрократия. Ничего, что могло бы дать хоть малейшую зацепку.

Михаил Зайцев — «Русский ниндзя»

…в деревне Дубки Московской области, в доме на околице, принадлежащем семье Семецких, пару минут назад сработала заложенная мною накануне, в отсутствие хозяев, разумеется, скажем так — газовая мина с часовым механизмом.
Строго говоря, Михаил Зайцев не является писателем-фантастом. Он пишет боевики а-ля «Мужской клуб». Хотя и отметился в иронической фантастике. На мой вкус, эти боевики весьма достойны и где-то даже хороши.

Самым известным и, пожалуй, лучшим на сегодня его творением является трилогия «Русский ниндзя» про Семёна Ступина, воспитанного в Сибири стариком-японцем.

В третьей книге Семёну приходится сражаться с религиозными сектантами-ассасинами (звучит бредово, но написано логично и правдоподобно, насколько это вообще возможно в подобных книгах). Перечитывая, наткнулся на такой кусок.

Свои сборища ассасины легендируют встречей однополчан. Всем им есть чего рассказать о службе в Чечне, и местный участковый их серьезно уважает. Особенно уважения деревенского милиционера удостоен хозяин избушки, земляк участкового, местная достопримечательность — правильный парень по фамилии Семецкий, который побывал в заложниках у злобных чеченов и вернулся на Родину героем.
Проклятые ваххабиты держали Семецкого где-то в горах долго, целых два с половиной года ни слуху ни духу. Уж и однополчане похоронили рядового Семецкого, и мать все слезы выплакала, а он вдруг объявился у нашенского блокпоста на окраине Грозного, исхудавший, но не сломленный, с горящими глазами и важной информацией о горной базе боевиков. Его потом даже по телевизору показывали в программе «Сегодня». Воскресший односельчанин, то есть однодеревчанин, вернувшись в отчий, то есть материнский, дом (отца-то у Семецкого никогда не было, то есть был, конечно, кто-то его зачал, но кто, мать сама толком не знает), зажил образцово, в том смысле, что водки ни-ни, ни грамма, и от курева тоже в плену отвык и возобновлять дурные привычки отказался категорически.
Каждую последнюю пятницу месяца Семецкий отпрашивается с работы пораньше и готовится к встрече с однополчанами. А его матушка в этот день, наоборот, задерживается на работе подольше. Случалось, на посиделки однополчан заглядывал участковый. Ему наливали…

А чуть позже:

Кореец сполз, пятясь по-рачьи, с холмика, встал и, пригибаясь, пошел в березнячок, что зеленел в десятке шагов от кромки паханого поля. В березнячке, попирая колесами едва приметную тропу, стоял, дожидаясь Корейца, мотоцикл модели «Ява». Кореец спрятал бинокль в сумку, притороченную к мотоциклетному седлу, достал из-за пазухи мобильник и набрал короткий номер: 02 — и, когда ему ответили, надавил клавишу, воспроизводящую аудиозапись вмонтированного в мобилу цифрового диктофона.
— Алло, милиция? — заговорила мобила голосом Семена Андреевича Ступина. — Слушайте и не перебивайте! Я хочу сообщить важную информацию: в деревне Дубки Московской области, в доме на околице, принадлежащем семье Семецких, пару минут назад сработала заложенная мною накануне, в отсутствие хозяев, разумеется, скажем так — газовая мина с часовым механизмом. В настоящее время в избушке с зелеными наличниками должны храпеть мирно господа террористы, так называемые федави, принадлежащие к секте ассасинов. Они проспят еще шесть часов и еще шесть часов будут, как говорится, никакие. Мне хотелось бы, чтобы вы, товарищи милиционеры, прибыли в Дубки раньше карет «Скорой помощи», а их, безусловно, вызовут земляки Семецкого, как только обнаружат спящих, ха, красавцев. Да! Едва не забыл! Что за звери такие ассасины, читайте завтра утром в Рунете. Ровно в девять в Сети появится соответствующий сайт. За сим, всего вам доброго, мусора и мусорихи. Пока-пока!..
Семецкий в этой книге не погиб, но неприятностей отгрёб немало.

Алексей Калугин — «Игры на выживание»

«Межрасовые и межконфессиональные конфликты достигли своего пика, когда орды татар под командованием хана Гайни взяли Москву и распяли мэра города Юрия Семецкого, после чего провели тотальную выбраковку, выявили всех саботажников и предателей, в ознаменование чего установили высоковольтный щит на вратах Царьграда.»

Здесь надо сделать лирическое отступление, почему появился данный кусок в тексте. Роботы не предназначенные в учителя, пытаются учить детей истории человечества, а так как литература по истории не полная, пытаются заполнить лакуны художественной литературой, «которая, как известно, довольно вольно обращается как с историческими личностями, так и с фактологией. К тому же в библиотеке имелся богатый раздел… «научная фантастика», в котором Чарли считал определяющим первое слово — «научная».

Василий Звягинцев — «Скорпион в янтаре»

Василий Звягинцев — это фантаст старой школы и олдскульного фэндома. Один из лучших, если не лучший, в жанре криптоистории\альтернативки. Перу Звягинцева принадлежит очень длинный и очень сложный цикл «Одиссей покидает Итаку».

Тем удивительней, что Семецкого он помянул аж в энном томе цикла — «Скорпион в янтаре» (сюжетно продолжающем «Бои местного значения»).
Там один из главных героев, действуя в 1938 году, проводил спецоперацию в Испании.

…Шульгин опустил пистолет. И услышал, как прикрытый отчаянной женщиной офицер, со злобой и обидой одновременно шепотом матерится по-русски, пытаясь нащупать на поясе кобуру.
Сашка облегченно рассмеялся.
Подошел, отстранив рукой Эстреллу, протянул руку.
— Вставай, земляк. Не трону. Из каких будешь? Небось из белых?
Невысокий, чуть рыжеватый человек с правильными чертами действительно славянского лица помощи не принял.
Встал сам, кривя губы.
— Хрен с бугра тебе земляк. А я из белых, точно. Подпоручик Дроздовского полка Семецкий. Там мы вас добить не сумели, так, может, хоть здесь… Ну, стреляй, стреляй, красная сволочь!
— Кончай психовать, поручик. У каждого своя игра. Под Каховкой в двадцатом воевать не случилось?
— Не твое дело!
— Может, и мое. Я у Слащева резервом командовал…
— Так как же?!
— Это — лишний вопрос. Живи, поручик Семецкий, не мне тебя убивать. А отсюда сматывайся, пока не поздно. Будут еще фронты, где настоящий смысл воевать появится.
Козырнул с подчеркнутым, старым шиком, отвернулся и вышел, не побоявшись подставить спину.

Как видите, очень правильно и концептуально упомянул — не убил, т.к. сейчас убивать Семецкого — дурной тон.

Кроме Семецкого в цикле встречаются и другие персонажи фэндома. В книге «Дырка для ордена» есть более чем однозначные лица.

…Неизвестно, как это вышло, но первым его встретил на пороге штаба бригады начальник оного, подполковник фон Брайдер, отношения с которым у Ляхова были сложные…
…Вадим ответил как положено, повернулся как можно четче и с чувством облегчения вышел в приемную, показав хорошую строевую выправку и подготовку. За ним вышел подполковник, представился. Оказался он по фамилии Ларионовым, по имени Владимиром, помощником командующего по нравственному воспитанию личного состава, а в дальнейшем — просто милейшим человеком.
— Поздравляю, капитан. Официальная часть кончилась а теперь начнутся вещи приятные. Не откажетесь со мной отобедать?
Ну и далее по нескольку абзацев с участием каждого из них.